Полукровка - Страница 68

Камилли огляделся по сторонам и заметил молодого мужчину, восседавшего на коробках, сваленных сбоку, и одним движением пальца управляющим этими огненными шариками. Было видно, что Назефри утомила тренировка, но она не сдавалась, выкладываясь до последнего. Камилли хотел подойти к учителю, и обернулся к мальчишке, чтобы тот проводил его, но юнца рядом уже не было. Тогда он посмотрел на мастера и увидел, как тот, глядя на него, прикладывает указательный палец к губам с просьбой о тишине. Камилли застыл на месте.

— Назефри, — закричал Ромери, — ты опять не можешь сконцентрироваться! Это упражнение не должно настолько тебя выматывать! Может, передохнешь?

— Нет! — закричала девушка и продолжила свои соревнования с пульсарами.

Камилли напрягся. Ему не нравились такие игры, ведь эти штуки способны были убить его маленькую жену.

— Ты не внимательна, девочка моя!

— Учитель, я стараюсь.

— Расслабься и включи все органы своего восприятия.

— Но я и так все чувствую.

— Плохо. У твоего мужа очень сильное поле, а ты его не чувствуешь.

Назефри на миг обернулась, и один из пульсаров подлетел слишком близко. Она едва успела увернуться и отразить его лезвием стального меча. Камилли закричал и бросился к ней.

Мастер щелкнул пальцами, и волшебные голубые шарики растаяли в воздухе. Вместе с ними куда-то исчез и сам Ромери. Камилли остановился за спиной Назефри и замер.

Силы оставили ее. Она слишком устала за последние дни. Ее руки безвольно опустились, лезвия мечей коснулись пола и звякнули. Она медленно разжала свои пальцы, и оружие выскользнуло из рук.

Она ждала его. Все эти дни ждала. Хотя, признаться в этом самой себе для Назефри было слишком тяжело. И он не подвел ее, не бросил и не отказался.

Слезы потекли по ее щекам, и дальше она не могла сдерживаться. Назефри зарыдала.

Камилли за время путешествия придумал много отповедей, но увидев ее, разбитую, слабую, опустошенную и такую измученную, забыл их все.

— Котенок, не надо…

Он притянул ее к себе и обнял. Губы заскользили по заплаканному лицу. Она потянулась к нему всем своим существом и приникла к теплому телу.

Они больше не проронили ни единого слова. Она еще долго плакала, даже тогда, когда стала отвечать на его поцелуй, утопая в нежности его языка и сладких губ. Затем, взяла его за руку и повела в свою комнату.

Как только дверь ее обители закрылась за ними, они набросились друг на друга с одним единственным желанием: заняться любовью здесь и сейчас.

Трясущимися руками Назефри срывала дорожный костюм со своего мужа. Он освободил ее грудь и припал к маленькой розовой вершинке. Она застонала и обняла его за плечи. Его руки, одна из которых все еще была перебинтована, заскользили по нежной бледной коже, поглаживая каждый доступный изгиб ее тела, прижимая податливые бедра к своему возбуждению, и рыча в ответ на то, как она терлась о него.

Камилли поднял ее на руки и положил на кровать. Встав на колени перед ней и устроившись между ее бедер, он с жадностью припал ртом к ее лону. Она закричала, выгнулась, но не стала его останавливать. Ее бедра двигались ему навстречу, пока где-то глубоко не поднялась волна и не захлестнула ее с головой. Он не остановился, гладя нежную кожу, проникая пальцами в самую ее суть и лаская, лаская, словно безумный.

Назефри обхватила его голову руками и потянула на себя. Он забрался на кровать, готовый завладеть ею, погрузиться в нее и никогда не выходить. Но она перевернула его на спину и оказалась сверху.

Назефри припала к его соскам, и, побаловав их своим языком, спустилась к животу. Мышцы дрожали под ее губами, и Камилли закричал, когда маленькая ладошка обхватила его напряжение и заскользила вверх и вниз по нему. А затем ее губы проложили дорожку к его естеству и накрыли его своим теплом и нежностью. Она вкушала его медленно, лениво, обволакивая каждый потаенный миллиметр, подобно тому, как он ласкал ее до этого.

Он наслаждался недолго, сообразив, что может ненароком лишить ее самого главного удовольствия. Он хотел ее, всю, немедленно, потому резко поднялся и притянул к себе. Назефри почувствовала, как он неспешно прокладывает путь в глубины ее тела.

Он вошел медленно, заполняя ее собой и доказывая, что они всегда будут одним целым. Каждый его толчок она встречала вздохом, а особенно сильные движения, маленьким вскриком. В этой партии ей принадлежала ведущая роль, и она ни на минуту не забывала об этом, приподнимаясь над ним, а затем плавно опускаясь назад. И он забирал ее дыхание, ее стоны, раскрывая ее губы и завладевая ее языком. Развязка была близка, но вдруг он остановился и освободил ее тело.

Назефри разочарованно застонала, а Камилли засмеялся.

— Тебя веселит это? — возмущенно спросила она.

— Да, моя маленькая обиженная жена. Это хорошая поза, но я знаю, что тебе понравится больше…

Он перевернул ее на живот и, слегка приподняв за бедра, погрузился вновь. Тяжестью его теплого и немного влажного тела ее придавило к матрацу, и она почувствовала его совершенно по-новому. Он уперся своим носом в ямку за ее ушком и укусил за мочку. Затем подвел одну руку и прикоснулся к плоти между ее ног.

Все стоны Назефри были сметены новой волной удовольствия, и она закричала. Ее подняло в воздух, разорвало и опустошило в один миг. Камилли не мог долго сражаться с собственным телом, оттягивая момент освобождения, и ее трепетание заставило его взорваться. Назефри почувствовала, как извергается его теплота и подала в последний раз бедра ему навстречу. Он вцепился двумя руками в ее живот и еще теснее прижал ее к себе.