Полукровка - Страница 47

— Хорошо, но сейчас мне нужно привести себя в порядок и проведать дядю.

— Могу я пойти с тобой?

— Если будешь вести себя хорошо, можешь, — засмеялась Эста и укусила его за ухо.

— Мое поведение от меня не зависит, малыш. Если ты будешь продолжать играть со мной, я смогу повторить все это даже в одном из коридоров твоей резиденции. И поверь, опасность быть пойманными нисколько меня не страшит.

— Неужели в моей власти совратить тебя прилюдно?

— Как это ни прискорбно, но "да". А теперь я хочу вымыть тебя.

— Что?

— Я хочу вымыть тебя, и ты не будешь сопротивляться.

— Но это же…

— Что? Не прилично? Бесстыдно? Кто устанавливает правила?

Он намылил ладони и скользнул одной из них между ее ног. Она только и смогла, что повиснуть на его плечах, спрятав лицо на его шее.

— Я видел тебя ногой, я целовал все твое тело, я помню каждый его изгиб и я хочу за ним поухаживать. Что в этом плохого?

Он намылил ее плечи, спину, аккуратно отстранил от себя и уделил должное внимание груди и животу.

— Я тебе честно признаюсь, что еще никогда этого не делал, — заметил Урджин. — Но мне нравиться ухаживать за тобой, так что, наверное, я буду приходить к тебе в душ довольно часто.

— Хоть каждый день, — промурлыкала Эста, подняла голову и поцеловала его.

— Малыш, это немыслимо. Столько раз в день. Я так долго не выдержу.

— Кто решает, что мыслимо, а что нет? "Кто устанавливает правила?" — процитировала она его.

— Я измотаю тебя настолько, что ты не сможешь ходить, — ответил Урджин.

— Тогда ты станешь носить меня.

— А если и у меня не будет сил ходить?

— Тогда Доннара провозгласит меня врагом своего народа, — парировала Эста.

Урджин рассмеялся, а Эста подумала о том, что ее замечание может стать пророческим.

Они шли по длинному коридору в комнату ее дяди. Несмотря на все проблемы, обрушившиеся на их головы, как снежный ком, оба были счастливы.

— А, очень рад видеть вас снова, — поприветствовал их Император.

— Как ты себя чувствуешь, дядя? Выглядишь ты лучше, чем в нашу последнюю встречу, — сказала Эста и обняла Науба, лежащего на кровати.

— Я тоже рад видеть Вас, — спокойно ответил Урджин и поклонился в знак уважения.

— Эста, дочка, могу я поговорить с твоим супругом наедине?

Сердце Эсты остановилось, однако она знала, что дядя не посмеет открыть ее тайну Урджину.

— Как пожелаешь, дядя.

Урджин взял ее за руку, ободряюще сжал в своей ладони и, выпустив, улыбнулся. Это не проскользнуло незамеченным мимо Науба.

— О чем Вы хотели поговорить со мной?

— Это не займет много времени, мой мальчик. Ты можешь присесть на этот стул возле моей кровати.

Урджин так и сделал, абсолютно не обратив внимания на фамильярное, возможно даже слишком личное обращение к своей персоне.

— Я хотел спросить тебя, как Фуиджи отнесся к идее твоего возвращения на Олманию за своей нареченной?

— Не думаю, что этот вопрос должен Вас беспокоить. Эста — моя жена. И я никому не позволю причинить ей вред, в том числе и членам своего семейства.

— Значит ли это, что Фуиджи был не доволен?

— Он не выказывал особо радужного настроения, — признался Урджин.

— Но, и против не был?

— Нет. Но я не понимаю, к чему эти вопросы?

— У нас на Олмании, когда девушка покидает родной дом вместе с мужем, ее семья снимает с себя ответственность за ее судьбу. Вся забота о девушке ложится на плечи ее избранника. Он — ее опора, защита и семья. Эста не просто ушла из родного дома. Она ушла в чужой для нее мир, где никто, кроме тебя, не сможет ее защитить. Если что-то случится, она не вернется сюда. И не потому, что мы не примем ее здесь, или не будем ждать. Она не вернется, потому что не сможет оскорбить тебя в глазах всего олманского народа, сбежав от никчемного мужа в родной дом. Это наш мир, сынок. И еще одно, Урджин. Эста никогда не выбирала свою судьбу. Чтобы ни случилось, помни об этом.

Урджин кивнул в знак того, что понимает, о чем говорит Науб. Он знал, что этим Науб хотел ему что-то сказать, но вот что, Урджин так и не понял.

Когда молодой наследник приблизился к двери, чтобы позвать Эсту, Науб, вдруг, резко повернулся к нему и спросил:

— Скажи, может ли мужчина отказаться от всего ради женщины?

— Смотря, от чего он должен отказаться, — честно ответил Урджин.

— Эста тоже сказала, что не сможет. Возможно, она была права… — задумчиво произнес Науб.

— А почему Вас это интересует?

— Не обращай внимания на бредни старого больного человека, — рассмеялся Науб. — Ну, не стой же, зови мою племянницу сюда. Я уже чувствую, как ей не терпится узнать, о чем мы тут говорили.

Науб оказался прав. Эста буквально металась по коридору в ожидании, когда Урджин ее позовет.

— Все в порядке? — нервно спросила она.

— В полном, — улыбнулся Урджин и взял ее за руку.

Эста вошла в комнату, и Науб тут же обратился к ней.

— Ты знаешь, что утром ко мне прибегала Назефри?

— Нет, дядя. Она ничего не говорила.

— Назефри пожаловалась мне, что Стефан без ее дозволения пригласил на Олманию Таини.

— Это правда, дядя. Но я не вправе осуждать его решения. С тех пор, как Зафир уехал, он за нее в ответе.

— Она уже взрослая, Эста, и сама отвечает за себя. Я понимаю, что ее одиночество, как бельмо на глазу у нашей семьи, однако причины этого кроются в ней самой, а значит, она должна решать, как ей жить с этим.

— И ты сказал об этом Назефри?

— Пока нет, но собираюсь это сделать сегодня.